Предпосылки строительства нового храма (1905-1911)

Искусственность превращения часовни в храм скоро же дала себя чувствовать. Храм оказался тесным и низким, крайне неудобным для богослужений, как летом, так и зимою: в знойное лето в нем царили духота и теснота, а зимой чрез растворенные двери проникал убийственный, пронизывающий богомольцев и священнослужителей холод, а по верху валил пар, дававший обильные осадки. Кроме того, наскоро возведенные обводные стены дали угрожающую трещину. Вместе с тем молитвенная жизнь в храме в эти годы не угасала во многом благодаря молитвенному подвигу нового настоятеля - иеромонаха Георгия (Хробостова).

В 1908 году в Мирликийскую церковь были принесены другие великие святыни: крест из масличного дерева с частицей Св. Животворящего Древа Господня, вложенной в центральную часть Креста, и икону Воскресения Христова с помещенной в ней частицей камня от Живоносного Гроба Господня [1,2]. Святыни эти присланы в дар Мирликийскому храму Иерусалимским Патриархом Дамианом [*] и были первоначально доставлены на имя Августейшего ктитора церкви Великого Князя Михаила Александровича в гатчинскую дворцовую церковь. 12 октября 1908 года во время ежегодного крестного хода с десницею святого Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и Филермской иконой Богоматери, посвященного памяти их перенесения из Мальты в Гатчину в 1799 году, вместе с этими святынями были перенесены в гатчинский собор и дары Патриарха Дамиана, где они оставались для поклонения неделю. 19 октября 1908 года Северная столица и вся Россия в последний раз при его жизни отмечала день ангела дорого Батюшки отца Иоанна Кронштадского. В этот же день при многочисленном стечении народа после литургии, совершенной придворным и городским духовенством, святыни были торжественно перенесены с крестным ходом на станцию Варшавской железной дороги и перевезены в Санкт-Петербург. Святыни в особом вагоне перевозил настоятель Мирликийского храма о. Георгий в сопровождении помощника Августейшего ктитора графа Н.Ф. Гейдена. Для встречи святынь на Варшавский вокзал прибыл преосвященный епископ Холмский Евлогий (Георгиевский) и три архимандрита – ректор семинарии будущий священномученик Вениамин (Казанский), настоятель Троице-Сергиевой Приморской пустыни Михаил (Горелышев) и настоятель греческой посольской церкви Софроний (Дука) [3], собралось духовенство всех церквей Александро-Невского общества трезвости, пришли крестные ходы из Николаевской и Путиловской церквей и собралось общество хоругвеносцев. Очевидцы так описывают это событие:

«Перед вокзалом выстроился батальон лейб-гвардии Измайловского полка со знаменем и хором музыки на фланги. Преосвященный с тремя архимандритами и духовенством вышел на дебаркадер навстречу святыням с пением: «Воскресение Христово видевше». Когда святыни были вынесены на площадь, загудел тысячепудовый колокол с Воскресенской церкви у Варшавского вокзала, обнажилось море голов, до 40 хоругвей и запрестольных крестов возвышались над ним, батальон взял на караул, музыка заиграла величественный гимн «Коль славен». Архиерей осенил народ на все стороны привезенными святынями, крестом и образом, три архимандрита взяли затем святой Крест и понесли его по очереди, за ними два протоиерея несли икону Воскресения; осеняемый рипидами и предшествуемый духовенством и иподиаконами со светильниками, шел преосвященный Евлогий. Впереди процессии двигался лес хоругвей, крестов и икон, позади следовали войска. Многосотенный народный хор трезвенников пел, не переставая, духовные песнопения. Во вcех церквах на пути шел перезвон колоколов. Позади процессии раздавались звуки музыки, игравшей «Коль славен». На пути следования к Мирликийскому храму процессия зашла в Воскресенскую церковь, где преосвященный Евлогий совершил молебствие об избавлении от свирепствовавшей в ту пору холеры и произнес слово, пригласив всех по примеру предков, молитвами которых спасалась от бед и росла Россия, припасть к святыням, которые прибыли оттуда, где вся наша надежда, где источник всего высокого и великого в христианстве. После того, как было пропето: «Кресту Твоему покланяемся Владыко», крестный ход двинулся в дальнейший путь и к 6 часам вечера достиг Мирликийской церкви. Аpxиерей и архимандриты обошли церковь кругом, на всех четырех сторонах читая святое Евангелие, осеняя народ святынями и кропя его святой водой. Последнее Евангелие прочел на греческом языке архимандрит Софроний.»

Православное Палестинское Общество, одним из основных дел которого было обеспечение безопасности и благоустройство русских паломников, прибывавших в Палестину, не могла не волновать судьба тех многочисленных богомольцев, которые по посещении Святой Земли направлялись в Италию в город Бари (Бар-град), где почивают мощи Угодника Божия Николая. Положение русских паломников, прибывающих в Бари в те годы было очень трудным: Здесь не было русского странноприимного дома, не было русского духовенства, не было храма, где могло бы совершаться православное богослужение на русском языке. Вследствие таких неблагоприятных условий случалось нередко, что богомольцы, преодолевшие многие трудности пути, истратившие порой все имевшиеся у них средства, не получали по прибытии в Бар-град того духовного утешения и обновления, которого жаждала их верующая душа. Поэтому еще в 1890 году в совете Палестинского Общества возникла мысль о постройке в Бари странноприимницы для русских паломников. В те годы по недостатку денежных средств это предложение осталось неосуществленным, однако оно не было окончательно забыто и ждало своего воплощения.

Между тем, весьма значительная сумма денег, собранная на строительство храма в Мирах Ликийских, оставалась неиспользованной. Наилучшим решением вопроса о расходовании этих средств, собранных российскими почитателями Святителя Николая, было бы направить их строительство русского храма в городе Бари. Согласно предсмертному завещанию графа Н.П. Игнатьева, который до своей кончины в 1908 году не терял надежды на решение мирликийского вопроса, в 1910 году была сделана последняя попытка поднять в Константинополе вопрос о передаче храма в Мирах Ликийских. Тогдашний русский посол в Турции Н.В. Чарыков после проведенных переговоров указал на бесплодность дальнейших усилий достигнуть благоприятного решения «мирликийского вопроса» турецким правительством и признал вполне целесообразным превратить этот вопрос в «бар-градский». Это сообщение позволило Палестинскому обществу с ревностью взяться за постройку храма в Бари [4].

2 февраля 1911 г. великая княгиня Елизавета Феодоровна, как Председатель Палестинского Общества, повергла на усмотрение Государя Императора ходатайство о передаче хранящегося в конторе Ее Двора мирликийского капитала Палестинскому Обществу на построение в Бари храма во имя Святителя Николая и странноприимного дома и о создании при Обществе для этой цели особого Барградского комитета. Одновременно было возбуждено ходатайство о передаче Палестинскому Обществу Мирликийскаго храма в С.-Петербурге с обращением его доходов на поддержание храма и странноприимницы в Бари. Все эти предположения Великой Княгини вскоре получили полное осуществление: 12 мая 1911 года открыл свои действия Барградский комитет, принятый Императором Николаем II под свое покровительство, 10 октября этому комитету был передан мирликийский капитал, насчитывавший тогда более 250000р., а в декабре того же года, согласно определения Святейшего Синода от 29 ноября 1911 г., Палестинским Обществом был принят в свое ведение и Николо-Александровский храм.

Ознакомившись ближе с положением дела, Палестинское Общество не могло не обратить своего внимания на крайние неудобства и чрезмерное переполнение молящимися небольшого по размерам Николо-Александровского храма и потому охотно пошло на встречу предположениям Попечительства о его перестройке.

Как только храм в Петербурге перешел в ведение Палестинского Общества, Общество и Попечительство храма, имея в своем распоряжении около более 40 тысяч рублей на сооружение нового храма (15 тыс. рублей, пожертвованных через настоятеля о. Георгия некоей Еленою Коноваловою, и 28 тыс. рублей, собранных Попечительством на тот же предмет), пришли к мысли заново воссоздать на прежнем месте храм в более благолепном и удобном виде. Палестинское Общество изъявило согласие выделить из мирликийского капитала до 28.000 р. на самые неотложные строительные работы. Ободренное поддержкою Палестинского Общества и одушевляемое надеждами на неоскудную помощь благотворителей, попечительство храма энергично принялось за осуществление намеченного дела. Поручив составление проекта нового храма архитектору С. С. Кричинскому, попечительство не упустило случая снять в нижнем этаже дома Галунова, выходящем на Калашниковский пр., как раз напротив храма, весьма просторное помещение, предназначая его, на время стройки храма, для часовни, где бы могли храниться святыни и церковная утварь.

Проект нового храма было составлен архитектором С.С. Кричинским, строителем храма в память 300-летия Дома Романовых, возведенного на Полтавской улице невдалеке от места строительства Николо-Александровского храма. В виду почти полного отсутствия в Петербурге образцов древнерусского зодчества, согласно настоятельному желанию Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и по мысли вице-председателя Палестинского Общества и председателя Барградскаго Комитета князя А. А. Ширинского-Шихматова - знатока и любителя русского искусства, было решено строить новую церковь наподобие небольших храмов со звонницами XV-XVI в. Новгородско-Псковской области. Имя святого благоверного князя Александра Невского, бывшего князем Новгородским, которому наряду со святителем Николаем был посвящен храм, указывали составителю на выбор в качестве образца именно Новгородских храмов.

Незначительные размеры места, отведенного городом под постройку, и положение храма между высокими домами трех пересекающихся улиц, привели С.С. Кричинского к мысли разработать внешний вид церкви значительной высоты при небольшой площади, чтобы окружающие здания не заслоняли и не подавляли бы церковного строения. Все эти основания побудили архитектора остановиться на создании храма по образцу новгородских храмов свв. апп. Петра и Павла на Торговой стороне, св. Симеона Богоприимца в Зверином монастыре и др.

В соответствии с внешним видом храма решено было украсить и внутренние стены росписью. За образец были указаны открытые знатоком иконописи В.Т. Георгиевским стенные росписи Ферапонтовского монастыря, принадлежащие кисти Дионисия.

Исполнение стенной росписи нового храма было поручено двум художникам В.А. Плотникову и В.С. Щербакову, работа которых, по обоюдному согласию, распределилась таким образом: вся средняя часть храма и иконы снаружи его предоставлены В.А. Плотникову, а правая и левая сторона храма, лестницы на хоры и входная паперть В.С. Щербакову.

***

* - Патриарх Иерусалимский Дамиан (1897-1931) родился в 1848 году на греческом острове Самос. Был женат и после недолгого брака, прерванного смертью сурпуги, покинул остров, переехал в Иерусалим и в 1873 году принял монашеский постриг. В том же году он был рукоположен в диакона и священника. Спустя некоторое время Дамиан был направлен в Россию в качестве настоятеля одного из многочисленных подворий Святого Гроба. По возвращению в Иерусалим сразу же был возведен в сан архимандрита. В 1881 году Дамиан был направлен в Грузию в качестве экзарха Святоградской Иерусалимской Церкви, где и прослужил в течение последующих шести лет. В 1887 году был назначен представителем Церкви Святого Гроба в Костантинополе. На новом посту будущий патриарх Дамиан прослужил ровно год и уже в следующем, 1888 году, возвратился в Иерусалим. В 1891 году новоизбранный Иерусалимский патриарх Герасим (1891-1896) назначил Дамиана своим уполномоченным представителем в Вифлееме, а спустя два года, в 1893, возвел его в сан архиепископа Филадельфийского. В качестве архиепископа Филадельфийского Дамиан представлял Иерусалимскую Церковь на торжествах по поводу коронации царя Николая II в 1896 году в Москве. После смерти патриарха Герасима в феврале 1897 Дамиан избирается местоблюстителем вдовствовавшего патриаршего престола, а в июле того же года патриархом Иерусалимским и всея Палестины. После получения султанского указа, подтверждавшего законность избрания нового патриарха, 15 августа 1897 года был совершен чин интронизации новоизбранного патриарха Дамиана. Многолетнее патриаршее служение Дамиана было отмечено многочисленными как внешними, так и внутренними противостояниями и трудностями, причиной которых явились частые разногласия первоиерарха с Синодом, Братством Святого Гроба Господня и коренным населением Палестины, нестихаемые притязания инославных на Святые Места, а также Первая мировая война, вызвавшая экономический кризис в Патриархате. Во всех этих трудностях Дамиан проявил выдержку, твердость характера и необыкновенную находчивость, и ему удалость удержаться на патриаршем престоле до конца своих дней. Патриарх Дамиан тепло относился к России и неоднократно жертвовал различные святыни в российские храмы. Именно он совершил в 1921 году погребение тел новомучениц Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и инокини Варвары в усыпальнице под нижними сводами храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. 9 июля 1929 года у патриарха Дамиана впервые проявился кризис гемиплегии и с тех пор он уже никогда не покидал больницу. Для управления Церковью была назначена специальная чрезвычайная комиссия. Умер патриарх спустя два года, 14 августа 1931 года.

1. ИСПЕ. 1908. № 20. С. 29-30.

2. ПЦВед. 1908. № 42. С. 2063-2064.

3. Паевский Ф. Необычайное духовное торжество // Ведомости С.-Петербургского градоначальства. 1908. №231. С. 3.

4. Дмитриевский А.А. Святая Русь и Италия у мироточивой гробницы святителя Николая Мирликийского в Бар-граде. Пг, 1915.